Андрей: Рустам, ты написал совместный с Диманом 55-ым трек «Счетчик», где вы обращаетесь к теме прошлого, причем прошлого совсем недавнего и больного, а именно к событиям октября 1993 года, к расстрелу Дома Советов и его последствиям. Русского рэпу, который хоть и позиционирует себя как остросоциальный, такое, мягко говоря, не особо свойственно; я имею в виду, что очень немногие рэпера обращаются к той теме, которую вы задели, я назову навскидку трех-четырех. Почему вы решили об этой теме заговорить? Чья это была идея?
Руставели: Начнём, пожалуй, с того, что Диман позвонил и предложил сделать трек-воспоминание о нашем детстве и юности в Советском Союзе. Он хотел, чтоб мы вспомнили, как там всё было у нас, но желательно в позитивном ключе. Когда я сел за куплет и стал ворошить былое, я понял, что позитива не получится. В итоге я прошелся по всему своему пути, по 80-м и 90-м годам, на которые выпали соответственно мои детство и юность. Не знаю, где ты услышал про события октября 93-го, одна из моих строчек отсылает к событиям 91-го года, а именно беловежским соглашениям. Вообще конечно всё, что случилось с 1991 по 1993 год, запомнилось мне ощущением лютого перелома, стальным холодком в воздухе, когда всё вокруг рушится к чертям, будущее опасно и туманно, а ты стоишь такой, пацан 13-летний и ни хера понять и сделать не можешь. История не терпит сослагательного наклонения, но сквозь пелену прошедших лет моё мнение о тех временах отражено в строке из песни – «страну просрали дяди под бутылочку и ништяки». СССР можно и нужно было сохранять, конечно, не в прежних границах и с конкретным реформированием. Но решать судьбу страны в узком кругу за все 15 республик – это было как минимум неправильно, а скорее – преступно. Какая дичь последовала после этого соглашения – это ж уму непостижимо, до сих пор сырьевым придатком являемся. Разрушать всегда проще, чем строить и тем более сохранять построенное. А надо строить и сохранять построенное – это моё убеждение не только по этому моменту, а вообще по жизни.
Андрей: У вас на обложке к треку фотография как раз октября 1993-го, баррикады и защитники Дома Советов, потому я и сказал именно об октябре 93-го, хотя, конечно, весь этот период с 91-го по 93-ий был переломным… Ну и раз уж об этом зашла речь, то спрошу тебя о твоих политических убеждениях. Уверен, ценителям твоего творчества будет интересно узнать об этом.
Руставели: У меня нет политических убеждений. Я считаю, что человек должен быть человеком и всё. И коммунизм тогда или демократия – пофиг, если Люди (с большой буквы!) здравые у руля будут, а не скоты как обычно. Политиков достойных пока не встречал. Если встречу – расскажу.
Андрей: Понял твою позицию.
В одном старинном интервью своем говорил, что никогда специально не вчитывался в Библию, и что к чтению таких текстов как Библия или Коран нужно подходить «серьезно и основательно», и что ты собираешься с силами для такого чтения». Приступил лы ты для себя к такому серьезному чтению подобных текстов?
Руставели: Нет, не приступил.
Андрей: Но этот вопрос лишь интро к главному вопросу, который всех интересует, вопрос этот звучит так: «како веруеши?». Каковы твои религиозные представления, одним словом.
Руставели: Я, скорее, агностик, если говорить привычными определениями. Я родился в советской семье, где предпочтение отдавалось этическим и нравственным ценностям, религиозности как таковой в семье не было. Плюс, на моём веку никто с того света не возвращался, левитации я не наблюдал, мертвецов не оживляли и даже с инопланетянами как-то не задалось ни у кого пересечься. Потому моё представление на данный момент таково – я не отрицаю того, что всё-таки есть вселенский разум, может, ещё что-то Высшее, но все попытки доказать это мне кажутся необъективными. Может быть, всё вокруг вообще какой-то эксперимент, а может мы – сбой в программе природы, вирус планеты. Если это так, то по логике получается, что наш Бог – это Природа. Может быть много версий, но все без конкретного доказательства. Поэтому основной императив у меня таков – надо жить по-людски, по возможности помогать другим, если не помогать – то хотя бы не мешать. Соблюдать общечеловеческие, всему Миру понятные ценности. Кстати, одно время я прям истово верил в Человека, с годами эта вера конечно поисхудала, но не исчезла. Я всё ещё уверен, что всё зависит от каждого из нас. И только с изменения себя в лучшую сторону – можно изменить мир вокруг. Звучит очень просто – но это так.
Андрей: Я считаю, что это звучит искренне, и главное – вполне в традиции отечественного гуманизма и русской этики, ведь русская литература и русская философия, да и вообще русская культура, прежде всего, этикоцентрична. Для неё вопросы этики, добра и зла, справедливости и сострадания – самые первые и главные вопросы, «проклятые вопросы», по выражению Достоевского. По мнению многих исследователей, этикоцентризм, сосредоточенность на нравственности в русской культуре гораздо важнее, чем её религиозность…
Руставели: И да будет так. Ужасает то, что многие адепты религий сейчас повязли в крови, всё более агрессивная риторика у многих, всё какое-то злое, а не доброе. Будто не XXI век на дворе, а Средневековье. И будто не в Бога веруют они, а в нечто совершенно иное. Это всё удручает. Хотя, конечно, времена тяжелые в плане информативного пресса на мозг, не все справляются. Поэтому спасение в религии – для многих это единственный выход не сойти с ума в постоянно меняющемся, бешеном и жестоком мире. Если это ведёт к Добру и не принимает формы агрессии и ксенофобии – пусть будет, ничего плохого в этом не вижу.
Андрей: В песне «Комета» у тебя есть строки «свобода в воле, как завещал Заратустра». Я бы хотел спросить тебя о том, какие книги для тебя настольные? Вот, например, касательно Заратустры – ты ведь имеешь в виду, судя по всему, ницшеанского Заратустру, а не Заратустру зороастризма?
Руставели: Ницшеанского, и я с ним согласен, свобода, действительно, в воле. Если нет воли – свободы тебе не видать. Хотя как показывает опыт – большинство это вполне устраивает.
Андрей: Ты бы назвал себя ницшеанцем? Или последователем Ницше.
Руствели: Прям конкретно ницшеанцем – нет. Я вообще стараюсь не идти по следу, а ориентироваться по ситуации. Так что если и называть меня последователем Ницше – то в той же степени, как и последователем, например, Достоевского, Моррисона, Дельфина, White HotIce и других уважаемых мной Людей. Творчество многих достойных личностей повлияло и до сих пор влияет на меня, но путь всё-таки у меня свой.
Андрей: А если говорить о настольных книгах – есть у тебя таковые?
Руставели: Настольная книга? Пожалуй, это — Франсуа де Ларошфуко «Максимы и моральные размышления», эта книга со мной по жизни. Вообще хоть я и делаю рэп, где много слов, но с детства любил лаконичные и краткие высказывания, над которыми можно подумать и соотнести с собственным опытом, поэтому Ларошфуко со мной с начала 90-х и до сих пор. Также Станислав Ежи Лец. Опять же Ницше. Брюс Ли очень мудро высказывался.
В последнее время в основном читал стихи, перечитывал Блока, Лёху Никонова вот почитываю, он мне недавно свой том стихов задарил. Вот, кстати, тебе надо и у него интервью взять, очень интересная Личность!
Андрей: К сожалению, не знаком с ним. Конечно, в современной поэзии он занимает немаловажное место!
Рустам: Ну, значит познакомишься! Уверен, вам есть о чём поговорить.
Андрей: Я лично для себя из современной поэзии выделяю Владимира Журавля (он кстати и рэп пишет тоже, группа «Записки неизвестного») и Алину Витухновскую. А кстати кого бы ты еще выделил из наших современников? Именно как творческих личностей, поэтов, литераторов и т.д.
Рустам: Из современной поэзии выделю, конечно же, Лёху Никонова, Петра Мамонова, Дельфина и Андрея Родионова. Из околохипхопа на данный момент отмечу – своего старого друга Ян Sun и, пожалуй, Луперкаля. Так-с, из литераторов… Интересные литературные лекции у Дмитрия Быкова – советую всем глянуть в youtube. Из режиссёров современных отмечу одного – это Юрий Быков. Из публицистов – Михаил Веллер и Александр Невзоров. Сходу пока всё.
Андрей: Не было ли у тебя мыслей переиздать свою книгу «Необходимое одиночество» расширенным тиражом? Или, возможно, тебе предлагали издательства опубликовать новую книгу?
Руставели: Нет, предложений не было. Оба тиража я издавал на свои деньги, вот второй тираж заканчивается, но больше не буду печатать, накладно всё это, а самолюбие уже потешил – книжка есть, можно выдохнуть.
Андрей: В русском рэпе ты являешься одной из культовых фигур, это без преувеличения и без лести. Среди моего поколения очень много людей, которые прямо говорят, что твои песни помогали в сложных жизненных ситуациях. Помню, когда работал в школе, у меня кто-то из моих учеников писал сочинение о Многоточии…
Руставели: До сих пор, когда мне говорят что-то про культовость или легендарность – я сжимаюсь внутри, как-то совсем я себя таким не ощущаю, не про меня это. Я лишь делаю то, что могу, на любительском уровне и так, как считаю нужным. Если кому-то это близко – значит, мы просто друг друга понимаем, вот и всё. Для культа нужен гений – я же просто везучий любитель.
Андрей: Ты чувствуешь, что чему-то сейчас можешь научить своих слушателей? Не просто поделиться чем-то, болью или радостью, а именно научить.
Руставели: Когда меня пытались «учить» я всегда щетинился. Всегда. Я считаю человека невозможно чему-то действительно научить, если он этого не хочет. Или научишь не тому или плохо – и неизвестно что из этого хуже. Человек формируется, когда он осознаёт «самоё себя»: часть – через моменты любви, радости, успеха, намного больше — в моменты падения, боли, подлости, предательства, лжи, страха. У каждого есть такие моменты и это тоже связано с волей, в эти самые моменты человек понимает кто он внутри – слабак, подлец, предатель, боец, псих, философ или микс из некоторых этих качеств. Просто с этих самых моментов он либо прячет это «знание о себе плохом (настоящем)» в себе, либо всю жизнь с этим борется. Моё творчество – для тех, кто борется. Потому что те, кто смирился – для меня не существуют вообще как Личности. А вот те, кто борется – те-то как раз и будут учиться (сами) и прогрессировать, идти своим путем, таким людям можно доверять, с такими можно идти «в разведку», в бой, в жизнь. Вот для них все мои треки – про боль, радость, падения и взлёты, это моя протянутая им в трудные минуты рука. Рука человека, который прошёл через много чего нехорошего. Без нравоучений и наставлений, я просто говорю о том, что было со мной и окружением, что может быть в будущем и что я чувствовал во всякого рода моменты жизни. Это честный разговор в первую очередь с самим собой. И если это до сих пор находит отклик в сердцах, то для меня это отрадно и значит только одно – что всё было не зря.
Андрей: Я уверен, что не зря. Спасибо тебе за интересную беседу, Рустам!
Руставели: Спасибо за вопросы и успехов тебе с твоими проектами!
Фото: Frank Schneider
